Моррис смотрел на свежий номер газеты с таким отвращением, как будто видел перед собой гигантского раздавленного лукотруса, такого, знаете, с кишками наружу. Где-то у себя в голове Моррис, честно говоря, именно так все себе и представлял.
— Вот же... — он задумался на мгновение, пытаясь подобрать эвфемизм, который одновременно мог бы выразить всю его фрустрацию по поводу статьи, и при этом быть достаточно корректным, потому что речь все-таки шла о премьер-министре. — Вот же слабоумное последствие инбридинга помойного тролля и Хиллари Клинтон. Я отказываюсь работать в таких условиях. Это какое-то полное... Фиаско. Фиаско. Назовем это, БЛЯДЬ, "фиаско", чтобы быть политически, Мерлин помоги мне, корректными. Нет, серьезно. Ив, я требую увольнения. Где, мать вашу, мои сраные бланки сраных заявлений о сраном уходе? Я сваливаю в долбаную Ирландию. Эти ребята по крайней мере держат своих политиков на старой доброй диете из взрывов. Я просто нахрен отказываюсь находиться в одном здании с этими дегенератами. Это негативно влияет на мое душевное самочувствие. Я прямо на глазах ощущаю, как тупею, иначе почему я не могу заткнуться уже проклятых пять минут!
Все-таки повысив свой ровный тон на последней фразе, Моррис с грохотом опустил руки, которыми он активно жестикулировал, на стол, и уронил голову поверх.
— Ладно, — глухо сказал он в столешницу. — Мне нужно немного времени. Раз, два, три, я спокоен, уравновешен и готов к любому дерьму, которым меня в очередной раз затопило министерство. Я абсолютно спокоен. Скажи мне, Ив, во всех остальных газетах такой же пиздец?
Заголовок, на котором покоилась взъерошенная голова Морриса, крупными буквами вопрошал: "ЧТО СКРЫВАЕТ ПРАВИТЕЛЬСТВО?"
Им определенно стоило еще немного поработать над тем, чтобы загнать газеты под железную пяту Министерства. Пока что этого еще не произошло.
Началось все с довольно невинной оговорки Гермионы Грейнджер: "Да, у нас есть кое-какие мысли насчет магглов, раз уж вы спрашиваете", "О, я не могу пока что сказать ничего большего", но информационный вакуум очень быстро наводнили догадки и спекуляции — а министерский аппарат был пока еще слишком большим и неповоротливым, чтобы вовремя развернуть его в нужную сторону и выдать правильную реакцию.
Конечно, в данный момент это была исключительно недоработка Морриса Спиннера.
Конечно, Морриса Спиннера радовало это меньше всего на свете.
Меньше всего на свете он любил оставаться дураком.